К началу
Льговские
зимы в те времена были довольно суровы.
Сначала замерзало озеро, и все бегали
смотреть – какой лед? Вбегали на него и
слушали – трещит или нет? Иногда и озеро, и
река замерзали до выпадения снега и в тихую
погоду. Это был самый лучший вариант для
катания на коньках! Лед – как зеркало по
всей реке далеко-далеко,
и можно хорошо покататься в виде прогулки
или поиграть в простейший хоккей
консервной банкой. Но лучшие развлечения –
на стадионе «Локомотив» на станции Льгов-2.
Железная дорога, по-видимому, была довольно
богата, и поэтому ее стадион был очень
неплох. Зимой заливалась льдом беговая
дорожка, по вечерам горел свет и даже играла
музыка. Конечно, добираться туда нелегко, 4-5
км, автобусы почти не ходили, так что пешком…
Но покататься парами с девочками, взявшись
за руки, очень интересно. Цивилизация!
С
лыжами – своя история. Жившая в нашем доме
Лидия Всеволодовна Волобуева – молодая
женщина, мастер на все руки в буквальном
смысле слова, вдруг решила сделать мне
подарок в виде самодельных лыж. И сделала!
Особенно поразительно было для меня то, что
она сумела загнуть носки!! Оказалось, это
очень просто – надо распарить концы лыж в
кипятке и затем сгибать их в какой-либо щели.
Конечно, в таком положении надо дать их
остыть. Так что неожиданно, на зависть всем,
я оказался на лыжах (когда мне было лет 10, не
больше).
Разных
горок во Льгове хватает, но главная в
пределах города – Хрякова гора, очень
крутой спуск с улицы Ленина
на луг. Длина его метров 150, но разгон
получается очень хороший, и далеко не все
могут скатиться со всей горы. На половине
горы есть небольшой уступ, и в основном
спускаются начиная с него. Можно покататься
и с крутых берегом Сейма на лед. В школах
вскоре появляется много лыж для уроков
физкультуры, так что зимой урок физкультуры
– это просто бег на лыжах, тем более что от
школы до луга, где обычно проводятся
школьные соревнования – всего один квартал.
Ну и, конечно, городские лыжные
соревнования по лыжне, проложенной часто по
парку за рекой – на 3, 5 и 10 км. Я тоже, конечно,
участвовал, обычно бегал на 5 км. Не был
последним, но и первым тоже… К тому времени
во Льгове уже можно было купить настоящие
лыжи с «полужесткими» креплениями (как
поется в известной песне Юрия Визбора),
пригодными на все виды обуви, и на валенки
тоже. Наконец, для крепких спусков – лога за
городской слободкой. Там уже пейзаж немного
похож на Альпы, и даже из снега строились
небольшие трамплины. Сколько было
переломано лыж – не счесть!
Из
зимних происшествий хорошо запомнился
такой случай. Катаясь по речке на коньках, я
и еще один мой товарищ решили помочь нашим
приятельницам по классу перетащить с той
стороны реки на городскую (в районе
винзавода, где теперь базар) большие
дубовые плахи, чтобы топить печи. Я смело
взял одну на плечо, но на коньках трудно
стоять с грузом на плече. Мгновенно я
поскользнулся, и эта плаха упала мне сзади
на ногу вблизи пятки, на лодыжку. Боль была
ужасная… Домой я идти уже не мог, а дело
было к вечеру, темнело. Меня оставили на
льду одного, и мои приятели побежали в город
за помощью. К счастью, один из наших
учеников, Толя Филиппов, мог ездить на
отцовском трофейном мотоцикле с коляской (марки
«Цундап»!). Он за мной приехал и
торжественно привез меня домой уже в
темноте, к ужасу моей беспокойной бабушки.
Оказалось, в ноге лишь трещина, но недели
две в школу я не ходил.
Культурная общественная жизнь протекала в
те времена в значительной степени в стенах
кинотеатра, который имел сцену для всяких
мероприятий. Немедленно после возращения
во Льгов Красной Армии льговские театралы
во главе с дедушкой создали труппу и начали
разъезжать по приглашениям войсковых
частей вокруг Льгова. В удобном месте
устанавливались один-два грузовика с
открытыми бортами – вот и готовая сцена.
Оплата труда артистов очень простая –
вкусный ужин.
Постепенно труппа все чаще стала давать
спектакли в кинотеатре, возникали премьеры,
которых ждали! Названия нескольких
спектаклей хорошо помню – «Лес»
Островского, «Женитьба Кречинского», «Малиновый
берет». Я сам, к сожалению, театром не
заболел, и лишь однажды меня «привлекли» в
качестве актера в «Лесе», когда я должен был
выбежать на сцену в костюме крестьянского
мальчика и сказать несколько слов… Дедушка
же особенно в этом спектакле совершенно
блистал в роли Несчастливцева, а в роли
Счастливцева тоже был очень хорош Сеня
Лагутич, тогда довольно молодой человек (позже
он очень долгое время был директором музея
Гайдара на станции Льгов-1). Там же играли
большие любители театра – супруги Тоня и
Женя Шаршуновы, тогда
тоже совсем молодые люди. Долго, долго
существовал льговский любительский театр,
туда приходили новые люди, например, там
начал выступать бабушкин родной брат
Сергей Матвеевич Кусаков, который вместе с
женой, Галиной Алексеевной, вдруг решил
переехать из Орла во Льгов. Они тоже были
образованными людьми и большими любителями
театра!
Кроме
театра, культурная жизнь несколько иного
рода шла и по домам. В первую очередь это
были шахматы и …преферанс! У нас в доме в
шахматы играли ежедневно, и я тоже вслед за
дедушкой полюбил шахматы и неплохо в них
играл. Но преферанс был еще более
привилегированной игрой, и лишь десять-двадцать
человек во Льгове умели в нее играть. Как ни
странно, «гроссмейстером» здесь была бабушка,
которая вообще была прекрасным игроком в
любые карточные игры. В нашей квартире
почти каждый вечер то «пулька», то шахматы
на 2-3 часа, а то и до ночи. В связи с этим
очень показательна такая история.
Примерно в 1949-50 году в райкоме партии
появился новый молодой инструктор (так
тогда называли некоторых сотрудников
райкомов партии), Иван Кириллович Лупильцев.
Он был родом из какой-то деревни, но, как
бывает, оказался очень любознательным
человеком. Вначале он познакомился с нашей
семьей «на шахматном поприще». Однако
вскоре услышал, что у нас играют в преферанс,
попросил его научить, и быстро стал очень
крепким игроком! Он много курил, и я его
хорошо запомнил с папиросой в зубах. Он был
очень живой, худощавый и симпатичный
человек.
И еще несколько слов об Иване Кирилловиче.
Когда всех в школе с 14-ти лет принимали в
комсомол, нужны были рекомендации. И.К.
решительно сказал, что даст мне
рекомендацию как член партии, что было
большой редкостью! А у меня
были на этот счет некоторые трудности из-за
мамы, судьба которой для советской власти
была неясна… Примерно в то же время
совершенно неожиданно дедушке перестали
выдавать пенсию как будто потому, что он
сотрудничал с оккупантами и писал портреты
Гитлера!! Этого, конечно, не было… Лупильцев
уже хорошо нас знал и был очень возмущен тем,
что произошло. Он точно посоветовал, к кому
обратиться по этому поводу, и вскоре пенсию
восстановили.
Еще
позже, уже после смерти Сталина и
разоблачения культа личности, когда Иван
Кириллович был уже 1-ым секретарем райкома
партии одного из районов Курской области,
все партийные работники были обязаны на
партийных собраниях «развенчивать»
Сталина. Лупильцев оказался «сталинистом»,
на собраниях, подчиняясь партийной
дисциплине, говорил одно, дома – другое. Это
быс тро дошло до начальства, и стал всего
лишь председателем общества «Знание».
Таким я его видел последний раз в 70-х годах.
Кроме обычных уже описанных развлечений,
были во Льгове и любители экзотических в то
время занятий – технического творчества.
Один из них оказал на мою жизнь, возможно,
решающее влияние. Но по порядку. В 1947 году
семья Волобуевых, у которых мы снимали
квартиру, решили свой дом на Веселой
продать. Нужно было искать новое жилье.
Искали долго, несколько месяцев, и
неожиданно нам очень повезло – свободной
оказалась квартира из двух комнат в самом
центре города, наверху, на Советской, в доме
супругов Шевченко, Нины Владимировны и
Василия Ивановича. Они оказались
культурными и образованными людьми; вокруг
дома был большой сад; большой двор был похож
на лужайку, покрытую низкой травой. У них
была корова, так что молоко было под боком.
Но самое главное выяснилось к первому лету:
сын Нины Владимировны, Александр
Александрович Брандт, (Василий Иванович –
отчим) работал на физическом факультете
Московского университета!! Его
специальность – радиофизика!!! А почти в то
же время совсем недалеко от нас,
чуть выше по улице, открылся Дом
пионеров с двумя секциями – художественной
самодеятельности и радио. Конечно, я был в
числе первых радиолюбителей.
Вскоре (я был, думаю, в 5-ом или 6-ом классе)
у меня был детекторный приемник с
детектором на кристалле из сернистого
свинца.
Второе мое техническое увлечение – модели
кораблей, которых я сделал много самых
разных. Одна из лучших моделей – большая
яхта с мачтой высотой около 1 м. Она очень
красиво несколько раз плавала по Сейму.
Александр Александрович Брандт, как
выяснилось, еще в 30-х годах удивлял Льгов то
водным велосипедом, то первым телевизором с
экраном размером со спичечный коробок и
механической разверткой на диске Ниппкова.
Перед войной он почти
закончил радиофак МГУ и был на фронте
как радиотехник в ВВС.
Примерно в 1951 году он приехал во Льгов на „Москвиче-01“
и увидел мое „творчество“. Конечно, мы
быстро сдружились, несмотря на разницу в
возрасте, и тут же договорились об общем
деле – к следующему лету соорудить
управляемую по радио большую модель
корабля.
Действительно, к следующему лету я почти
окончил модель эсминца длиной, наверное,
метра полтора, так как в те времена
радиооборудование занимало немало места! А
Александр Александрович привез целый
чемодан радиодеталей, в том числе – готовый
передатчик УКВ сигналов и приемник, которые
он сделал сам. В чемодане же – полно всяких
трофейных электро- и радиоэлементов,
невиданных мной ранее. Оказывается, он их
привез из Германии после демобилизации! Вот
что значит любовь к своему делу.
Засели мы с ним за налаживание аппаратуры, и
вскоре выяснилось, что связь работает лишь
на расстоянии нескольких метров. Но все
равно наш корабль несколько раз гордо
плавал по Сейму, глубоко погрузившись в
воду из-за тяжелейшего свинцового
аккумулятора для питания электромотора.
Забегая вперед, скажу, что дружба с
Александром Александровичем очень
повлияла на мою жизнь как научного
работника, и в течение многих-многих лет я
заезжал к нему в гости в Москву вплоть до
его смерти примерно в 1980 г.
Радиоделами во Льгове мало кто занимался,
поэтому приятно вспомнить Сережу
Хмелевского, моего ровесника, горбуна,
фанатика радио, и еще одного человека –
Мишу, тоже почему-то горбуна, который был
значительно старше нас и работал на
Льговском радиоузле. Очень он нам помогал!
Предыдущая страница
Следующая
страница
